Светлану Михайлову отметили как режиссёра спектакля «Они и Мы», что вот уже седьмой сезон идёт при аншлагах в театре кукол.
О премии, о спектакле «Они и Мы», роли отца в жизни ребёнка мы поговорили со Светланой Михайловой.
Жанр спектакля определён как «родительское собрание», и речь в нём идёт о проблемах взросления подростка: одиночестве в семье, непонимании и обидном недоверии со стороны взрослых, о причинах детских суицидов, о разных вариантах подросткового протеста. Тема очень важная и вечная, поскольку родительские ошибки иногда роковым образом сказываются на судьбе подростка. Вот об этом говорится в спектакле, в том числе на документальном материале.
— Только своей я эту награду не считаю, — говорит Светлана Михайлова. — Идея спектакля принадлежит педагогу нашего театра Марине Мельницкой. Она провела большую работу в архангельских школах, собирая мнения подростков об их взаимоотношениях со взрослыми. Причём мнения анонимные, без имён и фамилий. В результате собралось более шестисот писем-ответов на вопросы, которые вошли потом в изданную книгу Марины Владимировны.
Она же — автор сценария спектакля, для чего прочитала множество педагогических и литературных книг о подростках. И, конечно, спасибо участникам спектакля. Премию «Отцовское признание» присудили нам всем, кто работал над спектаклем.
Надо сказать, что это не первый спектакль Архангельского театра кукол, посвящённый взаимоотношениям детей и взрослых. Начало было положено ещё в конце 1990‑х спектаклями, которые имели тот же жанр — «родительское собрание»: «Большим о маленьких», «Ребёнок XXI века: чудо или чудовище». «Что это такое — быть ребёнком».
В те времена в публичном пространстве ещё как‑то не очень обращали внимание на проблему «отцов и детей». А по мнению людей театра, оказалось, что зрителям крайне важно говорить об этом: спектакли пользовались популярностью. Как яркий пример важности темы в театре запомнили фразу одной зрительницы «родительского собрания»: «Ну всё, побежала любить своего ребёнка».
— Премия имеет интересную формулировку: «за укрепление роли отца в семье». У вас в своё время был такой пример перед глазами?
— Конечно — мой отец. Капитан дальнего плавания, мастер на все руки. Моя опора в детстве и отрочестве. Когда он ушёл из жизни, а он ушёл рано, было ощущение, что у меня рухнула защита, моя каменная стена, на которую я всегда могла опереться. Знаете, я сейчас по возрасту старше своего отца, но до сих пор помню то ощущение.
— Вы сами каким были подростком?
— Таким, как многие. Например, в 14 лет начала курить. Думаете, папа меня ругал, когда заметил? Нет, только просил открывать форточку на кухне. Вероятно, решил, что подростковый протест как‑то должен проявляться, потом сама откажется от вредной привычки. Так и случилось. А моей подружке её мама не доверяла ни в чём. И никаких объяснений не слушала. В результате подружка решила, раз мама такой меня считает, такой и буду…
— За время появления спектакля «Они и Мы» прошло довольно много времени, у подростков поменялся сленг, причёски, возможно, обострились другие проблемы, чем были семь лет назад. Вы не корректируете, не добавляете что‑то в спектакль?
— Да, возможно, многое поменялось. Несколько раз мы объявляли зрителям, что спектакль уходит со сцены, и просили оставить отзывы о спектакле, так сказать, для истории. И что же? Зрители просят не снимать спектакль, даже пишут — «ни в коем случае!» Проблемы‑то подростков остались. Только в то время остро стояла проблема детского одиночества, а ныне — буллинг со стороны сверстников. Но корректировать текст невозможно, проще сделать новый спектакль, отражающий проблемы сегодняшнего дня подростков, что‑то вроде «Они и Мы — 2». Но такой спектакль должен родиться, понимаете? Его нельзя запланировать, написать грант и получить на него деньги, это будет фальшиво. Спектакль должен быть правдивым, с такой темой врать нельзя.
— Как актёры, которые заняты в спектакле, отнеслись к такой теме?
— Начиналось всё очень трудно. Поначалу было трудно нащупать тон, пройти грань литературного текста и той подростковой правды, которую надо произнести со сцены. Актёры сами давно уже не подростки, конечно. Но для кого‑то роль оказалась травматичной, поскольку в своё время они столкнулись с теми самыми обидами и непониманиями. А эти переживания остаются на всю жизнь, может, только несколько притупляются с возрастом.
— На ваш взгляд, как зрители реагируют на разные «куски» спектакля?
— Наш спектакль предназначен взрослым зрителям. Подростков тоже ждём, но — с родителями. Нежелательны классы подростков, когда они без мамы или папы, в своём кругу, их восприятие совсем другое. Видела, как после спектакля девочки одного колледжа утешали однокурсницу, которая рыдала навзрыд, настолько «зацепил» её спектакль. Что касается «кусков», то чувствую по зрительному залу, что самые сильные — монолог Одиннадцатилетнего в самом начале спектакля, «Отличница» и финал — монолог отца.
…Один из героев в конце спектакля говорит так: «Мне кажется, быть родителем очень трудно. Но я буду готовиться. Я буду хорошим папой…» Фраза невыдуманная, она из письма архангельского подростка, который некогда откровенно ответил на вопросы педагога Архангельского театра кукол Марины Мельницкой.
Фото предоставлено Архангельским театром кукол, Анастасии Сухановской и автора
Елена ИРХА
