Каска главного человека
Окна нашей школы выходили на так называемую «Треуголку» — маленькую уютную площадь на углу Свободы и Павлиновки. Располагалась она меж давно выстроенными, словно стороны треугольника, «пожаркой», нашей 3‑й школой — бывшей Мариинской гимназией — и прежней городской Думой, перестроенной в мединститут. Из класса все видели пожарную вышку — «каланчу» с часами, — и мы украдкой смотрели: «Сколько минут до конца урока?» Нередко в «пожарке» разом открывались все четверо огромных ворот, и оттуда с жуткой сиреной вылетали красные пожарные машины. Это нам говорило: в деревянном Архангельске горе, где‑то опять пожар!
Помню, как на вахту заступал седовласый пожарный Степан, дядя школьного друга, который, нарушая устав, водил нас на смотровую, что была на самом верху высоченной пожарной вышки! Он был не только пожарным, но и заядлым фотолюбителем, бесконечно «щёлкавшим» город на свой старенький «ФЭД»*. Однажды загадочно прихватил с собой медную каску и стопку старинных фото на паспарту́.** А когда наверху мы уселись на деревянную лавку, то раскрыл свой секрет: «Ребятня, да ведь это пожарная, считай, боевая каска самого главного человека Архангельска — Якова Ивановича Лейцингера, фотографа и начальника вольной пожарной дружины! Человек был уважаемый, героический — в течение десяти лет тушил пожары в Архангельске! А за отвагу и награда — серебряная медаль на Аннинской ленте»… Затем представил тому новое доказательство — старинное фото на площади перед «пожаркой», где городской голова в той самой каске был в окружении суровых и поголовно усатых пожарных. Стояли на фоне лошадей-водовозок с рындами, баграми, вёдрами и топорами, развешанными на бортах огромных и очень длинных дубовых бочек.
«Всё собрано воедино»
То был самый необычный урок. Ветер на головокружительной высоте трепал наши красные пионерские галстуки, а внизу под нами вокруг раскинулся деревянный Архангельск с тогда ещё редкими каменными строениями. Потом Степан показал нам второй старый снимок, а затем на половых досках смотровой площадки обломком кирпича начертил некий загадочный круг и пояснил: «Именно это — любимая точка съёмки фотографа и городского головы Якова Лейцингера! Он любил здесь бывать, снимал непременно в белые ночи, когда на Троицком всё умолкало, прекращалось движение людей и повозок. Вот слева на этом фото — храм Святой Катерины — знакомая нам „кирха“, далее — Успенская церковь с наклонённой колокольней и сахарный завод Брандта. На горизонте в Соломбале — шпиль морского Спасо-Преображенского собора».
Степан пытался говорить красиво, когда речь шла о любимом им городе и фотографии: «В этой точке всё собрано воедино, всё в гармонии, всё в равновесии, всё на своих местах. Шаг влево, шаг вправо — и картина будто рассыплется, не будет той божественной красоты! Это и есть „точка съёмки“ фотографа Лейцингера!»
Ремесло, ставшее искусством
Далее во многом хрестоматийные факты: родился в марте 1855 года в селе Спасском на Вологодчине. Отец — швейцарский сыровар, заброшенный судьбой в Россию, умер, когда сыну Якову исполнился год. А тот в юности твёрдо решил, что отцово сыро-молочное производство — не его стезя, а увлекла, целиком захватила светопись, фотография, изобретённая в далёкой Франции в первой трети XIX века. В 1881 году он из Вологды переезжает на берега Двины с твёрдым желанием открыть фотосалон и этому делу посвятить целую жизнь. Но, надо прямо сказать, что Архангельск в то время вовсе не был «фотографической пустыней» — здесь уже имелось четыре фотостудии. А быть лучшим из них мог только самый трудолюбивый и самый талантливый! У Якова Лейцингера было немалое преимущество — он был художник, превративший своё, в общем‑то техническое, ремесло в настоящее искусство.
В своём одноэтажном доме на Псковском проспекте надстроил второй этаж в виде огромного стеклянного павильона. Заказал театральным художникам большие полотняные фоны с картинами «Вид зелёного луга с беседкой», «Под раскидистым дубом», «Утёс у моря». Ажурной резьбой украсил высокое крылечко с двумя встречными винтовыми лестницами, а между ними разместил рекламу свою — крупные, до сорока сантиметров, одиночные портреты в овале, многофигурные групповые снимки до пятидесяти персон и парные семейные фото размером с ладонь. Мастер, несомненно, видел душу, характер каждого человека и гарантировал высочайшее качество фото, оставляя на каждом снимке свой личный автограф в виде глубокого золотого тиснения: «Северная фотография Я. Лейцингера в Архангельске».
Вот как родилась знаменитая «Фотография на Псковском проспекте». Слава её гремела повсюду, здесь побывал каждый житель, все сословия Архангельска: губернатор, епископ, священники, мещане, купцы, моряки, дети, гимназистки, местные красавицы в шляпках с полями и зонтиками от солнца. А зимой на тройках подъезжали к его студии крупные и несметно богатые промышленники — владельцы лесозаводов и пароходов. Все хотели иметь рукотворное чудо — портреты от Якова Лейцингера! Все желали в жизни хоть раз прикоснуться к искусству, оставить себя в истории.
Не только портреты, но и фоторепортажи
В 1884 году Яков Лейцингер получил монополию — исключительное право вести событийную и архитектурную съёмку на улицах города, по всей губернии, что давало право воспроизводства снимков в книгах, альбомах и почтовых открытках. И каждое такое письмо с видами Архангельска разносило по миру славу сказочно красивого города на берегах Двины. Именно тогда с лёгкой руки фотографа Архангельск стали величать «Деревянный Париж»!
В 1909 году Яков Лейцингер возглавил Архангельское фотографическое общество, в котором успешно творили М. Т. Сорокин, И. Ю. Соберг, М. Д. Терентьев, И. А. Третьяков, А. А. Поплавский, П. Г. Милейко и даже… архангельский епископ Михей. Яков Иванович посылал снимки в журналы Европы и в 1910 году на выставке в Брюсселе был удостоен медали «Луи Дагера» — изобретателя, открывшего фотографический процесс в 1838 году.
Часто в качестве репортёра снимал поездки губернаторов А. П. Энгельгардта и И. В. Сосновского по Русскому Северу, монашескую жизнь Соловецкой обители, ловцов беломорского жемчуга, жизнь поморов и рыбацких артелей, шхуны на рейде Двины, рабочих лесозаводов, саамов и ненцев, привозивших свой товар в Архангельск на оленьих упряжках.
Много лет Яков Лейцингер был старостой церкви Михаила-Архангела. В 1897 году стал гласным Архангельской городской Думы, а в 1903 году выбран городским головой и вновь переизбирался на этот пост аж четыре срока подряд! К нему было всенародное уважение! Он в два раза увеличил городские доходы, построил водопровод, электростанцию, больницы, амбулатории, при нём был открыт в Архангельске первый в России автобусный маршрут, начал работы по прокладке трамвайных путей. В 1912 году лично провожал Георгия Седова в героический поход на Северный полюс.
Для иллюстрации просто кипучей деятельности Якова Лейцингера приведу один лишь пример — деловое письмо губернатора Ивана Сосновского: «Многоуважаемый Яков Иванович! В настоящее время нам представляется редкий случай приобрести для г. Архангельска превосходную бронзовую статую Императора Петра I в натуральную величину по модели знаменитого скульптора Антокольского… Узнав случайно об этом, я обратился в Париж к племяннику покойного скульптора г. Антокольскому, заведующему его мастерской, с запросом, не согласится ли он заодно принять заказ на третий экземпляр бронзовой статуи Петра Великого для города Архангельска и на каких условиях. На днях мною получен ответ, что статуя могла бы быть изготовлена и доставлена в трёхмесячный срок за 5000 рублей…»
В 1912 году бронзовый Пётр I был из Парижа доставлен в Санкт-Петербург, а затем и в Архангельск. А Яков Лейцингер на пару с губернатором Иваном Сосновским ездил по всему Беломорью, выбирая огромный гранитный камень для постамента памятника Петру I, установленному в 1914 году и ныне известному всей стране по пятисотрублёвой купюре.
Ещё в 1908 году Яков Иванович стал почётным гражданином Архангельска и был награждён серебряной медалью «За усердие» для ношения на Владимирской ленте. Но вот оказия, вот беда — сегодня нет его имени на городской доске почётных граждан Архангельска, что давным-давно установлена на Троицком проспекте против главного корпуса СГМУ. Там — имена князей, тайных советников, начальника тюрьмы, есть даже… гражданин Польши Зигмут Чижастый, но нет дорогого мне имени: «Лейцингер Яков Иванович. 1855–1914 гг.». Почему?
Николай ЧЕСНОКОВ
